Строительная жертва.

У многих народов мира (в том числе и у наших Предков – славян) в прошлом был распространён обычай принесения так называемой «строительной жертвы». При закладке строения требовалось принести жертву, в случае же постройки какого-либо крупного сооружения (крепости, моста и т.п.) эта жертва часто была человеческой. Бытование этого обычая подтверждается как фольклорными источниками и данными этнографии, так и археологическими раскопками. Во многих местах он (в разных формах) сохраняется и в настоящее время.

            Различные исследователи по-разному объясняют смысл традиции принесения «строительной жертвы». Так, например, с точки зрения выдающегося русского фольклориста Д.К. Зеленина первоначальным смыслом этого обряда (в дальнейшем изменившимся) было принесение искупительной жертвы духам деревьев, убитых для строительства здания. Знаменитый румынский историк религий Мирча Элиаде видит в ритуале принесения «строительной жертвы»  символическое повторение на земном уровне акта творения Мироздания (жилище в индоевропейских (и не только)  традиционных культурах уподобляется Вселенной и человеческому телу): «В самом деле, начиная с определённого уровня культуры, космогонический миф объясняет Сотворение преданием смерти какого-то Гиганта (Имир - в германской мифологии, Пуруша - в индийской, Пан-ку - в китайской): его органы служат для зарождения разных космических районов. Согласно другой группе мифов, не только Космос, но и съедобные растения, человеческие расы и даже различные общественные классы зарождаются в результате принесения в жертву Первого существа, из его плоти. Именно на этом типе космогонических мифов основываются жертвоприношения при строительстве»[1]. Однако наиболее часто встречающимися (и лучше всего подтверждёнными фактами) объяснениями являются следующие:

1)      «Строительная жертва» - умилостивительная жертва духам места (плата за право строить на их земле).

2)      Цель ритуала принесения строительной жертвы – получение духа-охранителя здания.

Так, например, Эдуард Тэйлор в одной из своих работ пишет: «этот обряд удерживается до наших дней с очевидной религиозной целью или для того, чтобы умилостивить духов земли жертвою, или чтобы обратить душу самой жертвы в покровительствующего демона»[2]. Пауль Сартори также утверждает, что в старину «(…) при постройке жилых домов, зарывали в землю или замуровывали в стены людей, и именно детей — или в качестве жертвы примирения, или же для того, чтобы получить активного духа-защитника новому зданию»[3].

            Сначала рассмотрим первый из вышеприведённых вариантов трактовки ритуала. В качестве иллюстрации возьмём сербскую народную песню о постройке города Скутари (Скадр). В течение трёх лет три брата (король Вукашин, воевода Углеша и Гойко) с тремя сотнями мастеров пытались построить крепость Скадр на реке Бояне. Всё, что успевали сделать мастера за день ночью разрушала вила[4].  Наконец, сама вила сказала Вукашину: «не мучайся, найди брата Стояна с сестрою Стояною, заложи их в фундамент башни, и тогда построишь город». Брата и сестру с такими именами найти не удалось, после чего вила предложила заложить в фундамент жену одного из строителей. Жертвой (против своей воли) стала жена младшего брата Гойко, которая попросила зодчего оставить отверстия для её грудей, чтобы она могла кормить своего одномесячного ребёнка и для глаз, чтобы видеть его. По легенде, она целый год кормила грудью своего сына Иована. Песня заканчивается словами: «как было тогда, так и осталось, – и теперь идёт от неё питание: как ради чуда, так и ради исцеления жён, у которых нет в грудях молока».

            Подобных легенд в Сербии известно немало (о городе Тешане в Боснии, о Новом Городе, о Мостарском мосте в Герцеговине и др.), и во всех из них мешали строительству и требовали человеческую жертву вилы. Однако это отнюдь не означает, что на Земле повсюду живут исключительно злобные упыри, только и мечтающие попить человеческой кровушки. J Южнославянские крестьяне верили, что землю для постройки дома нужно купить у «земляного хозяина» (то есть, опять же, какого-то местного духа). Фридрих Краусс приводит сербскую легенду, в которой разные земляные хозяева требовали от строителя разную плату. Первый потребовал «всё, что есть живого в доме», второй – «домохозяина и домохозяйку», третий – «курицу и цыплёнка (под чем следовало понимать «мать и ребёнка»)», четвёртый – «головку чесноку» (под которой подразумевались все съестные припасы), а пятый (и последний) сказал: «я ничего не требую, а сам ещё буду давать ежегодно по одной штуке всех видов скота». Духи (как и люди) бывают разные…

            Теперь перейдём ко второму варианту трактовки, согласно которому строительная жертва может являться (и, более того, как правило, является) средством получения духа-хранителя постройки. В очень многих случаях в фольклорных и этнографических источниках и речи нет о выкупе земли у местных духов и каком бы то ни было их участии в постройке. Так, например, русская легенда о постройке Нижегородского кремля, переданная в стихах А.А. Навроцким, гласит, что Алёну, жену купца Григория Лопаты, заложили в фундамент строящейся башни именно ради прочности постройки:

«Так-то так... Только, князь, есть обычай у нас,

Что велит зарывать без пощады

Всех, кто первым пройдёт в день начала работ

Там, где стену закладывать надо.

Тот обычай не вздор, он идёт с давних пор, —

Самый Новгород тем ведь и крепок,

Что под башней одной, за Софийской стеной,

Там зарыт был один малолеток.

Уж кому суждено, тот пройдёт все равно,

Будь то зверь, человек или птица;

А иначе стена ведь не будет прочна,

Да и строить её не годится»[5].

Аналогичные объяснения встречаются довольно часто: сербы в Славонии под основание дома иногда закапывали живого петуха или летучую мышь «чтобы здание не рушилось»; у судетских немцев сохранились легенды о замуровывании живых крестьян при постройке замков для обеспечения прочности строения; кроме того, часто встречается сюжет, по которому строящееся здание постоянно обрушивается, и для завершения строительства необходима жертва. Впрочем, этот последний мотив, по-видимому, можно трактовать двояко: и как следствие распространённости представлений о непрочности здания, при закладке которого не было совершено жертвоприношение, и как знак со стороны духов места, требующих себе жертвы.

            В то же время, как уже упоминалось ранее, весьма распространённым было представление, согласно которому душа жертвы становилась хранителем здания. Связь идеи духа-охранителя с идеей прочности, долговечности и неприступности строения прекрасно объяснил Мирча Элиаде в своей работе «Священное и мирское»: «Чтобы «сооружение» (дом, храм, техническая постройка и т.п.) сохранилось надолго, оно должно быть одухотворено, т.е. должно получить одновременно и жизнь и душу. «Перемещение» души возможно лишь при принесении кровавой жертвы»[6].

            По всей видимости, именно таков смысл «строительной жертвы» в большинстве случаев. Альтернативная трактовка (плата за землю духам места) встречается в фольклоре реже. Возможно, в ряде случаев  жертвоприношение совершалось с двоякой целью (и уплатить духам места и получить духа-хранителя). На это указывает сам факт зарывания жертвы вилам (в сербских легендах) в фундамент здания: здесь явно наличествует стремление обеспечить прочность постройки[7]. Но основной причиной бытования обычая принесения «строительной жертвы» всё-таки являлось желание обрести духа-хранителя строения. Р. Андре пишет об этом так: «На протяжении всего, средневековья и до новейших времен, повсюду живёт и распространена сага о невинных детях, которых замуровывают в фундаменты домов, о разведённом на крови мальчиков цементе для строек, об единственных сыновьях строителей, которых замуровывали в замки мостовых сводов. Жертвы эти предназначались, прежде всего, для того, чтобы обеспечить прочность и долговечность постройки: крепости через эту жертву становились будто бы неприступными, готовые уже обрушиться стены продолжали стоять и держаться, а душа замурованного человека считалась верным стражем здания, спасая его от гибели, от землетрясения, от наводнения, от наступления врагов»[8].

Кутный Бог[9].

Итак, всякая (достаточно значимая для человека) постройка требует себе духа-хранителя.  Наиболее частым способом получения такого духа в старину была «строительная жертва». До сих пор у многих народов мира сохранилось поверье, согласно которому во вновь построенном доме кто-то должен скоро умереть[10]: по-видимому, это отголосок древнего обычая жертвоприношений. Чтобы избежать смерти кого-либо из людей, часто приносили заместительную жертву (например, русские, перед тем как войти в новый дом, отрубали голову у курицы) или же сначала впускали в дом животное (петуха, кошку и т.п.). Предположительно, ещё один рудимент древней традиции – русское поверье, по которому первый умерший в доме становится его домовым…

Рассмотрим возможные варианты получения духа-хранителя в традиционной культуре[11].

1)      «Строительная жертва» - человеческая либо животная.

О человеческих жертвоприношениях при закладке зданий было подробно рассказано выше. Часто вместо человеческой жертвы с той же целью приносилась животная. Так, например, согласно верованиям мордвы из крови жертвенной курицы, убитой при строительстве, рождается дух-хранитель нового жилища – юртава. У шведов и датчан существовал обычай  живьём зарывать в фундамент строящейся церкви животное (ягнёнка, жеребёнка, быка, свинью). Они верили, что дух животного обитает там, и называли его Kyrkogrimmen – «церковное привидение». В русской Традиции такая мотивировка животного жертвоприношения, насколько мне известно, не встречается, хотя сам этот ритуал был весьма распространённым. Знаменитый исследователь славянской традиционной культуры А.Н. Афанасьев даже пишет, что «изба у славян-язычников строилась на петушьей голове»[12]. Возможно, косвенным подтверждением, бытования и у русских аналогичных представлений, является тот факт, что в русском фольклоре домовой иногда является в облике животного (кошки, собаки, змеи, козла).

      Ряд исследователей считает, что первоначально «строительная жертва» всегда была человеческой, а животные жертвоприношения возникли как её замещение. Однако это маловероятно: ритуалы принесения в жертву животных известны с глубокой древности, а человеческие жертвоприношения совершались, как правило, лишь в наиболее важных случаях[13]. Поэтому, скорее всего, людей убивали лишь при закладке крупных сооружений. В эпоху же господства тотемизма «строительная жертва» могла быть и исключительно животной – кто, с точки зрения человека того времени, может стать лучшим хранителем здания, чем дух тотемного животного?

            Ещё один очень важный момент: большие сомнения вызывает сама идея создания домового духа из души жертвы. Д.К. Зеленин пишет об этом: «Представление о возникновении из замурованного человека «активного духа-хранителя» здания явно связано с примитивною идеологиею, в силу которой все убитые и вообще погибшие преждевременною и насильственною смертью продолжают за гробом свою жизнь на месте своей несчастной смерти или могилы. В данном же случае место смерти и могилы замурованного человека совпадает. Но это согласие строительной жертвы с верованиями примитивных народов о нечистых «заложных» покойниках и ограничивается только данною внешнею чертою. (…) Заложные покойники всегда оказываются за гробом озлобленными и вредными для людей духами, тогда как из замурованного человека получается добрый дух-защитник здания. Кроме того, заложные покойники сохраняют за гробом свой земной нрав, привычки и свойства. Замуровывали же большею частью детей и женщин, которые, очевидно, бессильны и за гробом проявить свою физическую силу, ибо её у них нет и не было; таким образом, и своего нового жилища, каким оказывается данное здание, они защитить не в состоянии»[14]. К вышесказанному можно добавить следующую мысль: с какой стати принесённый в жертву против своей воли человек станет после смерти охранять здание, строительство которого стало причиной его убийства?

              Поэтому кажется весьма логичным такое предположение: первоначальной целью принесения жертвы при закладке постройки могло быть просто умилостивление (а, кроме того, возможно, и приглашение) домового духа[15]. Это подтверждается рядом фактов: коми-зыряне, по сообщению В. В. Кандинского, верили, что «всякое переселение из старого дома в новый никогда не обходится даром: оно требует жертвы. Зыряне радуются, если домовой в этом случае „навалится" <...> на скот, так как зачастую при переселениях мрут и люди»[16]; гиляки после постройки жилища душили собаку и её кровью мазали пупок мужскому и женскому духам Кок (обитавшим, по их представлениям, в двух верхних столбах дома); удмурты после завершения строительства приносили в подполье чёрного барана (или домашнюю птицу, за исключением кур и петухов) в жертву «хозяину». Во всех вышеприведённых случаях жертву получают домовые духи, а смерть её связана с постройкой жилища. Правда, отсутствует мотив закладки в фундамент, который мы, тем не менее, находим в ином, сходном с предыдущими, примере: на территории Силезии, Брауншвейга, Чехии и Словакии был распространён обычай зарывать в фундаменты домов сосуды с различной пищей. В рукописи монаха Рудольфа (XIII век) прямо говорится, что туда клали пищу для Stetewaldiu (духов-хозяев места). Сосуды эти ставились в разные углы и позади очага при постройке новых и при ремонте старых домов, остатки таких треб находят также во дворе и в саду. Вильгельм Ессе считал этот обряд частью культа Предков, а домовые духи в народных представлениях, как известно, часто являются умершими Предками. Исследователь полагал, что этот ритуал не имеет отношения к «строительной жертве», так как она приносится только один раз; однако, ход его мыслей в данном случае не очень ясен. Всё объясняется просто: в начале строительства приносится первая треба, которая вполне может быть названа «строительной жертвой» (для умилостивления и, быть может, приглашения духа-хозяина), а в дальнейшем жертвоприношения совершаются по мере надобности… Для сравнения: в русской Традиции был распространён обычай убивать петуха при закладке избы, который А.Н. Афанасьев считает именно жертвой домовому духу[17]: «Между нашими поселянами ещё доныне соблюдаются обря­ды, очевидно принадлежащие глубокой старине: перед постройкою дома, чтобы впоследствии жилось в нём здорово и счастливо, хозяин с хозяйкою приходят на место закладки, отрубают у петуха голову и зарывают её в том пункте, где следует быть переднему углу. Обряд этот совершается тайно, и в нём нельзя не признать древнего жертвоприношения домовому»[18]. Был известен также и ритуал убийства петуха для умилостивления «хозяина»: «Раздражённого домового можно унять только кудесами, что совершается таким образом: в полночь режет колдун петуха, выпуская кровь его на голик, и этим голиком выметает все углы в избе и на дворе, с приличными заклятиями»[19].

            В принципе, обе трактовки ритуала вполне могли изначально существовать параллельно друг другу: в одних местах «строительная жертва» могла приноситься для умилостивления \ приглашения домового духа, в других – для того, чтобы сделать её душу духом-хранителем. Во втором случае, скорее всего, эта жертва должна была быть добровольной, поскольку возможность заставить кого-то стать духом-хранителем здания представляется крайне маловероятной…Кроме того, важно отметить следующий факт: любая закладка живого существа в фундамент «на прочность» (в том случае, если источник не сообщает, что жертва предназначена «хозяевам» места или же не станет духом-охранителем) может быть расценена и как умилостивительное (и, может быть, направленное на приглашение духа) жертвоприношение.

            В завершение этой темы следует сказать несколько слов о существовавшем в русской Традиции обычае принесения бескровной «строительной жертвы». Афанасьев пишет, что в некоторых деревнях  «(…) кре­стьянин — прежде, нежели начнёт класть основные звенья сруба, закапывает в зем­лю у переднего угла несколько мелких монет и ячменных зёрен, чтобы в новом до­ме не переводились ни хлеб, ни деньги; к этому прибавляют иногда шерсть — на счастье в лошадях, коровах и овцах, и ладан — для святости. В Волынской губернии по­лешуки, кроме денег, кладут в основание хаты кусок хлеба, щепоть соли и частицу мёда»[20]. Этот вариант обряда скорее представляет собой магическое действие, направленное на обеспечение счастливой жизни в строящемся доме, чем жертвоприношение. Хотя, в принципе, возможна и трактовка этого ритуала как принесения требы домовому духу.

2)      Захоронение Предка.

Ещё один способ получить для строения духа-покровителя заключается в том, что под углом, очагом, полом или порогом жилища (согласно русским поверьям именно в этих местах обычно находится «хозяин») хоронят умершего родича, который в дальнейшем и становится домовым. У славян в поздней Традиции так хоронили мертворожденных младенцев. Обычай хоронить умерших в доме был известен также древним римлянам, индусам, майя и ряду других народов…

3)      Переселение домового.

Третий способ обретения духа-охранителя для нового жилища это переселение  (приглашение) домового со старого места на новое. Если старый дом покидает вся семья, нужно обязательно брать домового с собой – иначе он окажется брошенным… Обряд переселения «хозяина» хорошо известен в русской Традиции. Наиболее благоприятным временем для новоселья (и перехода домового духа) считается период, когда на небе высоко стоят Стожары[21] (созвездие Плеяд) а также – полнолуние и первый день нового года. Переселению, согласно народной Традиции,  способствует также определённое время суток: полдень или полночь («время перехода»). Вариантов ритуала приглашения «хозяина» существует великое множество: в одних из них он переходит сам, после соответствующего к нему обращения, в других – домового «переносят» вместе с каким либо связанным с ним предметом (кочерга, ухват, сковорода, веник, полено, глиняный горшок, корыто, лапоть, каравай хлеба и т.д.) или животным (петухом, кошкой). Обряд начинается с обращения, при котором хозяин[22], чаще всего стоя лицом к красному углу (иногда обращаются к печи, «заднему куту», в подполье и т.д.), зовёт домового духа перейти на новое место. Нередко перед этим обходили посолонь вокруг избы (иногда - трижды). После следует «перенесение» домового (в том случае, если предполагается, что «хозяин» не перейдёт сам). Часто в качестве символа домового духа используется огонь домашнего очага или же зола, сажа, уголь. После прихода на новое место домового «выпускают» и поселяют именно там, откуда он был взят (в красном углу, печи и т.п.). Но при этом совершается обрядовое действо, символизирующее власть домового духа над всем пространством жилища: например, исполнитель обряда обходит дом вдоль стен с предметом, вместе с которым переселяется дух-хранитель, и ненадолго задерживается в каждом углу…

 А. Н. Афанасьев в своей книге «Поэтические воззрения славян на природу» так описывает обряд переселения «хозяина»: «После того как изба построена, вся семья переходит на новоселье и переносит с собою свой священный огонь. Это перенесение совершается с торжественными об­рядами: свекровь или старшая бабка топит печь в старом доме; истопивши, она вы­гребает весь жар в печурку и дожидается полдня. У нее заранее приготовлены чис­тый горшок и белая скатерть. Ровно в полдень по солнцу она кладёт в горшок горя­чие уголья и накрывает его скатертью, растворяет двери и, обращаясь к заднему куту (к печке), говорит: «милости просим, дедушка; к нам на новое жилье!» Потом от­правляется с горшком на новый двор, где хозяин и хозяйка встречают дедуш­ку-домового с хлебом-солью у растворенных ворот. Старушка стучится в ве­рею и спрашивает: «рады ль гостям?» — на что хозяева с низкими поклонами отвечают: «милости просим, дедушка, на новое место!» После этого приглаше­ния она идет в избу; впереди её хозяин несет хлеб-соль, а сзади провожает моло­дая хозяйка. Там старушка ставит горшок на загнетке, снимает скатерть и трясёт ею по всем углам, как бы выпуская домового, а покончив с скатертью, высыпает принесённые уголья в печурку. Самый же горшок разбивают на части и ночью за­рывают под передний угол»[23].  

Мирослав, г. Курган.